Памятные даты. Владимир Иванович Вернадский.
( 12 марта 1863 — 6 января 1945). К 155-летию со дня рождения
«…Среди несущихся в пространстве энергий много ценных жизнедателей. И среди людей утверждаются эти жизнедатели. Часто среди людей они проходят незамеченными, часто непризнанными, часто отверженными. Часто эти Носители Истины и Закона творят эволюцию».
Беспредельность, 388
«Трудно переоценить то, что было сделано гениальным ученым. Он изменил научную картину Космоса, введя в него феномен жизни и связав космические процессы с земными… Он был одним из великих в блестящей плеяде творцов российской Духовной революции –которые …ковали новое мышление человечества, которое называлось Космическим. В его идее ноосферы мы находим прозрение нашего будущего, нашего нового эволюционного витка и нашей Новой Эпохи».
Л.В.Шапошникова
«Царство моих идей впереди».
В.И.Вернадский
Владимир Иванович Вернадский – великий русский ученый-естествоиспытатель, философ и мыслитель, общественный деятель конца XIX века и первой половины XX века, представитель русского космизма. Основоположник нового учения о биосфере - науки о Земле, создатель учения о ноосфере (сфере Разума), а также многих научных школ. В круг его интересов входили философия и история, геология и почвоведение, кристаллография и минералогия, биогеохимия, радиогеология, биология, палеонтология.
С именем гениального ученого связаны организация уникальных экспедиций, создание новых институтов, лабораторий и научных обществ. Им написаны труды «Начало и вечность жизни», «Живое вещество», «Химическое строение биосферы Земли и её окружение», «Биосфера и ноосфера», «Научная мысль, как планетное явление», «Труды по философии естествознания» и др.
Из очерка Л.В.Шапошниковой «Царство моих идей впереди»:
«Владимир Иванович Вернадский родился 12 марта 1863 года в Петербурге в семье профессора политической экономии и статистики, преподававшего в Александровском лицее. Через 5 лет семья переезжает в Харьков, где и проходит детство Владимира Ивановича. О детстве у него сохранились самые теплые воспоминания. «Вспоминаются мне темные, зимние, звездные вечера. Перед сном он (дядя – М.Ц.) любил гулять, и я, когда мог, всегда ходил с ним. Я любил всегда небо, звезды, особенно Млечный Путь. Путь поражал меня, и в эти вечера я любил слушать, когда он мне о них рассказывал, я долго после не мог успокоиться; в моей фантазии бродили кометы через бесконечное мировое пространство; падающие звезды оживлялись; я не мирился с безжизненностью Луны и населял ее целым роем существ, созданных моим воображением. Такое огромное влияние имели эти простые рассказы на меня…».
«Когда ему было 10 лет, родители повезли его на Венскую международную выставку, и он увидел Вену, Венецию, Прагу и Дрезден…Он посетил Дрезденскую галерею, познакомился с дворцами и каналами Венеции, удивительными мостами и башнями Праги. Он ощутил глубоко всю красоту старой Европы, аромат ее культуры, разноязычие людей, ее населявших».
«Его жизнь как ученого сложилась так, что мечту о путешествиях он сумел осуществить. После окончания Петербургского университета, в котором учился на естественном отделении физико-математического факультета, он был оставлен работать в нем же. Уже в начале 90-х годов молодой ученый побывал в Италии и посетил Флоренцию, Рим, Неаполь. Затем была Греция с руинами ее древней удивительной культуры. И все, что он видел в своих путешествиях, вызывало у него размышления о человеческой культуре, об историческом процессе и его закономерностях».
«Его ближайший друг и коллега князь Дмитрий Иванович Шаховской посетил Вернадского в 1931 году … Шаховского с Вернадским связывала не только многолетняя дружба, но и то, что они в молодости назвали Братством. В этом слове прозвучало одно из важнейших явлений космической эволюции. Члены Братства пронесли через всю свою жизнь его идеалы и, несмотря ни на какие обстоятельства, не предали их.
Все начиналось в 80-е годы XIX века со студенческого кружка в Петербургском университете. В самом университете тогда царила атмосфера культурности, стремления к знаниям, товарищеской поддержки. Истории было угодно собрать в его стенах блестящую и талантливую группу выдающихся ученых… Значительная часть студентов университета оказалась под стать своим учителям. Вернадский, будучи человеком действия, собрал вокруг себя кружок способных и талантливых студентов. Через некоторое время они влились в существовавшее тогда в университете научно-литературное общество и вскоре заняли в нем лидирующее место».
«Научно-литературное общество просуществовало шесть лет, дав впоследствии России семь академиков и двенадцать профессоров. Из недр этого общества в 1885 году возникло Братство, деятельность которого приняла научно-этический характер. Его твердое и долговременное ядро составили Д.И. Шаховской, В.И. Вернадский, Ф.Ф. и С.Ф. Ольденбурги, И.М. Гревс, А.А. Корнилов. Братство отличалось от других сообществ тем, что члены его осознавали себя «коллективной личностью». Гармония сознаний участников Братства позволила им почувствовать себя чем-то цельным и единым».
«В разные годы он посещал Скандинавию, Америку, Англию, Чехословакию, Францию, Голландию, где работал в известнейших лабораториях, делал доклады на ученых собраниях, читал курсы лекций в крупнейших университетах мира. В 1923 году в Париже он оказался свидетелем важнейших событий в истории мировой науки. «Все здесь переполнено теорией Эйнштейна, – пишет он в одном из писем, – новыми достижениями в атомных науках и астрономии. Я весь погружен в эти новые области. Мне кажется, сейчас переживается такой момент, равного которому нет в истории мысли...». К этому времени он уже ученый с мировым именем, академик АН СССР, член-корреспондент Парижской Академии наук, иностранный член Чешской и Югославской Академий наук, член Немецкого химического общества, Геологического общества Франции, Минералогических обществ США и Германии.
Его научная карьера развивалась достаточно быстро и удачно. Благодаря удивительной талантливости, трудолюбию и безупречной репутации ученого, он стал одним из известнейших ученых не только у себя на родине, но и за рубежом. Но, несмотря на все его заслуги, в 1924 году от него потребовали немедленно вернуться в СССР из очередной командировки и предупредили, что в случае отказа он будет исключен из числа академиков. Вернадский отказался. Его исключили из членов Академии наук. Но в 1925 году, почти через год, его пришлось восстановить…».
«Понимая все значение науки, он ставит рядом с ней и другие области знания, формируемые иными, вненаучными способами познания. Вернадский всегда интересовался искусством и философией, глубоко проникая в сущность их как явлений культуры, и не оставлял в стороне и религиозный опыт. Собственная интуиция подсказывала ему, что этот вненаучный способ познания вложил немало ценного в сокровищницу человеческого знания и его идеи не раз продвигали науку. Он хорошо знал художество, любил музыку, придавая ей особое значение в мировой культуре.
В 1924 году он писал из Парижа: «Из России я имею много писем и думаю, что картина жизни в ней чрезвычайно сложная – но все же самая главная сила, которая, в конце концов, переборет все – мысль и умственное творчество – науки, философия, религия, искусства. И оно сейчас в России не иссякает».
Его надежды могли оправдаться только наряду с улучшением общей жизни страны, а она к концу 20-х годов продолжала ухудшаться… Он хорошо понимал, что духовной культуре трудно удержаться, когда материя жизни продолжает разваливаться…Академические институты испытывали огромные материальные затруднения. Многие ценные сотрудники оказались изгнанными из их стен».
«Вместе с тем в эти годы он чрезвычайно активен и продолжает работать над важнейшими своими исследованиями, расширяет связи с зарубежными учеными и, наконец, избирается в 1925 году президентом Украинской Академии наук.
1930 год приносит ему новость, которой он не сразу поверил. Его, уже пожилого, маститого ученого, гордость советской науки, не выпускают за рубеж. Сорбонна пригласила его для чтения лекций. Он не может туда ехать…».
«Он продолжал путешествовать и выезжать за рубеж более-менее беспрепятственно вплоть до 1936 года. Все его поездки были связаны с его научной деятельностью. Его приглашали поработать в зарубежных институтах, принять участие в важных международных конгрессах, на которых он делал блестящие доклады. В Берлине, Нюрнберге, Копенгагене он работал над проблемами истории науки».
«…В 1936 году состоялась его последняя поездка. Настало время, когда советских ученых, даже самых выдающихся, старались не выпускать за рубеж. В стране прошел «год великого перелома»… Перелом этот коснулся не только сельского хозяйства, …но и Академии наук. Старые академики, гордость российской науки, под разными предлогами, иногда самыми дикими и фантастическими, увольнялись из академии. ..В 1933 году был создан партком, который и возглавил борьбу за чистоту рядов. Две книги Вернадского «Живое вещество» и «Биосфера» были изъяты из издательства, как не соответствующие современным требованиям… В 1934 году Академию наук переводят из Ленинграда в Москву, и Вернадский оказывается в самом эпицентре тяжелых и страшных событий. Страна катилась к тоталитарном режиму…».
«Он всегда сверял свои поступки с теми, кто составлял ядро Братства. … К маю 1941 года, из его мужской части остался он один. Еще в 1925 году умер А.А. Корнилов, в 1934 – С.Ф. Ольденбург, в 1939 г. в застенках Лубянки сгинул Д.И. Шаховской, в мае 1941 уходит из жизни И.М. Гревс. Самому ему 78 лет…. Его волосы серебрятся сединой, но глаза остаются такими же ясными и живыми, как прежде. Друзья ушли один за другим, но рядом еще остается его жена Наталья Егоровна. Она опора его и его надежда, такой она была для него всю его жизнь… Она была его гением, его хранителем и его совестью и с увлечением разделяла его вдохновения».
«Немцы уже подходили к Москве, когда пришло распоряжение эвакуировать Академию наук в Казахстан. Он попал в Боровое, тихое курортное местечко, расположенное в горах. Связь с сыном Георгием и дочерью Ниной, которые жили за границей, оборвалась, как и связи с зарубежными учеными. Вся его более или менее устойчивая жизнь нарушилась…. Он все сносил мужественно, не поступаясь своим достоинством. Так же мужественно перенес и смерть Натальи Егоровны в феврале 1943 года. Закончил свою главную работу, которая была синтезом основных его научных исследований. Работа называлась – «О состояниях пространства в геологических явлениях. На фоне роста науки XX столетия». Но ее так и не напечатали. Его мысли и идеи не прошли военную цензуру».
«Он подал прошение об отъезде в США. «Инстанция» долго не реагировала. И это был плохой знак. Но все-таки он надеялся. …Тем более шел 1944 год, исход небывалой битвы уже был ясен».
«Его не пустили в Америку, к детям. «Инстанция» дала отрицательный ответ… Напряжение последних месяцев дало себя знать самым роковым образом. 25 декабря 1944 года у него произошло кровоизлияние в мозг, а 6 января 1945 года он скончался на 82 году жизни. Он не дожил до Победы пяти месяцев, но ушел из жизни победителем, сделав для человечества, несмотря на тяжелейшие обстоятельства собственной жизни, то, в чем оно крайне нуждалось – заложив основы нового космического мышления».
«Он слушал планету и Космос, пропуская эту информацию не только через свой мозг, но через всего себя, через всю свою энергетику и тот дух, который был в нем высок и силен. Этот дух достигал космических глубин, и через него ему открывалось нечто сокровенное, что не всегда удавалось выразить словами, но что он называл «вселенским чувством» единства всего и всех. Можно сказать, что его организм был включен в научные исследования полностью. Он, этот организм, был так устроен, что принимал в себя не только научную мысль, но и художество и музыку. И все это в нем служило главной цели – познанию.
«Некоторые из основных моих идей, – писал он в одном из писем, – как идея о значении жизни в космосе, стали мне ясными во время слушания хорошей музыки. Слушая ее, я переживал глубокое изменение в моем понимании окружающего». Он сам изначально был космичен, ибо являлся не только частью этого Космоса, но и нес его в себе. Он ощущал этот Космос как явление, как энергетический процесс во всех проявлениях жизни и творчества, с которыми сам сталкивался…
Именно этот внутренний космос, поддерживающий его в самые трудные моменты, дал ему возможность в одной фразе сформулировать кредо своей жизни: «Первое место в моей жизни занимало и занимает научное искание, научная работа, свободная научная мысль и творческое искание правды личностью».
И это последнее, «творческое искание правды личностью», для него было не менее важным, чем научные искания. Оно составляло как бы концептуальный каркас всего его творчества, вознося личность над всеми достижениями. И было ясно, что все остальное было связано с этой личностью – и наука, и нравственные моменты, и те явления, которые дополняли научное познание мира».
«Он был для многих Учителем, Учителем с большой буквы. В современной науке эта большая буква не столь частое явление, ибо в ней содержится не только великий человек, но и великий его дух и высокая его нравственность. Известный ученый А.А. Твалчрелидзе написал своему Учителю письмо за два года до его смерти. «В детские годы я очень любил страстной четверг, когда с волнением нес домой зажженную свечу в теплый весенний вечер, охраняя рукой от дуновения ветра. Так и мы, Ваши уже старые ученики, бережно несем через жизнь зажженный в нас Вами огонь и стараемся согреть им других. Благодарю судьбу за то, что она скрестила мой жизненный путь с Вами».
Его близкий коллега и друг академик А.Е. Ферсман написал о нем, когда Вернадский был уже на пороге своего ухода. «Острая память, яркость и определенность понятий и идей не оставляют его, несмотря на возраст (82 года). Спокойно и систематически, медленно гулял он по парку... и новые мысли и новые планы роились в его светлой, прекрасной голове. Он говорил и думал о России целыми днями, перескакивая мыслью, стремясь как бы скорее, до конца своей жизни высказаться, рассказывал он о своих планах прошлого и будущего. Сверкающие мысли, но уже похожие на отдельные отрывочные зарницы прошлого среди вечерних туч: о славянских странах и Чехии, о русской науке и русском человеке, о бессмертии человека, о понятии вечности…».
В предисловии к книге «Начало и вечность жизни» был подведен итог его деятельности. «Владимир Иванович был не только теоретиком, мыслителем, философом, но и практиком в широком смысле. Он был человеком действия. С его именем связаны организация небывалых дотоле экспедиций и создание новых институтов, лабораторий, научных обществ». К этому можно добавить и ряд новых наук, введенных Вернадским в научный оборот».
«В.И. Вернадский оставил миру и своей стране богатейшее научно-философское наследие. Оно столь обширно и многогранно, что потребуются многие годы, чтобы проникнуть в его глубину и осознать те мысли и идеи, которые в нем заключены».
«Вернадский был первым среди ученых, поставившим задачу создания новой системы познания, которая бы отвечала и новым научным достижениям, и новой методологии. Он не писал специальных трудов по этой проблеме, но, так или иначе, возвращался к ней почти в каждой своей работе. Он ясно осознавал, что система познания, которую настоятельно с начала XX века требовало формирующееся космическое мышление, находилась на стыке философской, научной, художественной и религиозной мысли.
«Мы живем на повороте в удивительную эпоху истории человечества, – писал он. – События чрезвычайной важности и глубины совершаются в области человеческой мысли. Основы наших взглядов на “Вселенную”, на “Природу” – на то “Единое целое”, о котором так много говорили в XVIII в. и в течение первой половины XIX столетия, преображаются на наших глазах с небывалой быстротой».
