|
Защитим имя и наследие Рерихов - том.4. Лжеученые против Рерихов Автопортрет в черных тонах. Размышления о второй книге В.А. Росова «Николай Рерих. Вестник Звенигорода…» В.Ю.Музычук Размышления о второй книге В.А.Росова «Николай Рерих. Вестник Звенигорода…» Нужно почуять истинное намерение писателя, чтоб оценить качество его ошибок. Невежество будет худшим основанием. Страх и подлость займут ближайшее место. Многочисленные публикации дневниковых записей ближайших сотрудников Н.К. и Е.И. Рерихов из открывшихся на сегодняшний день американских архивов вылили на голову еще неокрепшего читателя столько «нового» и «сенсационного», пропущенного через искаженное восприятие их издателей, что оставаться безучастным значило бы просто оказаться по одну сторону с ними. В свое время Е.И.Рерих писала: «Вовремя и к месту сказанное слово часто создавало большие дела или останавливало губительные следствия»[1]. Поэтому постараемся пресечь потоки лжи, искусно оформленной превосходной финской полиграфией. В отличие от первой, вторая книга В.А.Росова «Николай Рерих. Вестник Звенигорода. Экспедиции Н.К.Рериха по окраинам пустыни Гоби: Новая Страна» написана, если можно так выразиться в отношении «продукции печатного слова», с применением технологии «25-го кадра». За якобы стройным повествованием, нарочитой доверительностью, внешним наукообразием стоит совершенно определенная задача – свести на нет подвиг жизни Рерихов, признанный во всем мире и документально засвидетельствованный 14 томами Живой Этики, эпистолярным наследием Е.И.Рерих, творчеством Н.К.Рериха, Пактом защиты Культуры. «Лакмусовой бумажкой», выявляющей истинное отношение автора к самим Рерихам, как и в первой книге, является вопрос о существовании Махатм. В.Росов замахнулся на святая святых, подвергая сомнению факт Высокого Общения в жизни Рерихов: «В случае с Рерихами определенно имеется источник знаний. Они сами говорят о связях с Махатмами. Это вопрос веры, в широком смысле – вопрос ученичества»[2]. По мере ознакомления с текстом книги становится все более очевидным, что автор старательно выдает желаемое за действительное, настойчиво внедряя в сознание читателя ложный образ того, с кем на самом деле общались Рерихи: «Духовным руководителем группы, дающим указания, считается Учитель Мория. Однако в видениях Софьи Шафран, матери Зинаиды Лихтман, он предстает в привычно-бытовом облике, в виде старенького седого дедушки. Из его уст исходят послания ученикам»[3]. Целенаправленное искажение образа Учителя получает свое продолжение, когда автор приводит строки из письма нынешнего директора Музея Рериха в Нью-Йорке Д.Энтина: «Хорши выступили против Рерихов, но не повернули против Учения». Нетти Хорш умерла в 1991 году и до последних лет жизни «все еще хранила книги Учения, и портрет Учителя висел в ее спальне. Законные владельцы Мастер Билдинга были абсолютно уверены, что через них осуществляется миссия Махатм»[4]. Осведомленному читателю хорошо известны обстоятельства «законности» владения Мастер Билдингом супругами Хорш, однако и автор письма, и автор книги до сих пор остаются в неведении относительно этого факта. Для детального ознакомления с обстоятельствами предательства супругов Хорш и Э.Лихтман направляем читателя к статье Т.О.Книжник «“Американская трагедия” – уроки, выводы, предостережения»[5]. Но Росов не останавливается на достигнутом. Для пущей убедительности он приводит выдержки из письма некоего Чарльза Рооса, бывшего учителя Г.Уоллеса, открывшего в свое время тому дверь в мир магии и оккультизма. Чувствуя, что окончательно теряет свое некогда сильное влияние на ученика, Роос прибегает к запугиванию: «Кстати, об этом художнике Нике из России, который держит галерею картин в Нью-Йорке и сейчас находится в Индии. Берегись! Мои боги говорят, этот человек – дуг-па, и потому я не хочу иметь с ним ничего общего. Он носит бороду? Держись подальше от такого субъекта! Темная птица!.. Плохая магия для нас, вольных пташек, гнездящихся в Зеленом соборе Золотого клена»[6]. Понимание Иерархии у Росова – на уровне сектантства. Закон свободной воли, на который постоянно указывается на страницах Учения и в письмах Учителей, автору незнаком, поэтому он утверждает следующее: «В поведении Луиса Хорша появилась некая свобода, или вольность, неприемлемая для духовной Иерархии»[7]. Рерихи всегда и везде действовали решительно, с учетом конкретных исторических обстоятельств, в соответствии с теми целями и задачами, которые стояли на повестке дня. Росов же пытается уличить Рерихов в непоследовательности действий и непостоянстве мнений, заявляя: «За годы эмиграции мировоззренческая позиция Н.К.Рериха неоднократно меняется. Изменчивое отношение к власти меняет и его представление о “Новой Стране”. Он идет наощупь, интуитивным путем»[8]. В отношении Е.И.Рерих автор пишет: «Обращает на себя внимание неоднозначность позиции Е.И.Рерих. С одной стороны, она жаждет сотрудничества с Новой Страной, но с другой – отвергает даже малейшую мысль о лояльности к коммунистам. И в эту ненужную коммунистическую страну семья Рерихов стремится через все препятствия. Не готовилась ли сама родоначальница Живой Этики стать “достойным лидером” в Новой Стране? Вопрос, конечно, остается исключительно риторическим. Если речь и могла идти, то только о духовном лидерстве»[9]. В свое время, Е.И.Рерих, предвидя появление таких росовых, писала своим корреспондентам: «Что сказали бы все эти самоутвержденные авторитеты, если бы услышали от нас о замечательных событиях и встречах, а также и о получении нами на хранение многих сокровенных предметов, и что вся жизнь наша идет под Лучом Владык»[10]. Сто раз права народная мудрость: «На каждый роток не накинешь платок»... Общеизвестно, что созидательная деятельность Рерихов в Америке началась сразу же по приезде в сентябре 1920 года с проведения выставочного турне. Тогда же состоялось знакомство с Фрэнсис Грант, которая брала у Н.К.Рериха интервью для журнала «Музыкальная Америка». В конце 1920 года Рерихи познакомились с молодыми музыкантами супругами Зинаидой и Морисом Лихтманами. Так появились первые три ученика Рерихов, которые были ознакомлены с обширными планами культурного строительства в Америке. Затем к этому кругу присоединилась Софья Михайловна Шафран, мать Зинаиды Лихтман, и сестра Мориса Эстер Лихтман. Чета Хоршей возникла позже, в 1922 году. В 1927 году через знакомство с Ф.Грант стал членом Общества друзей Рериха Г.Уоллес, назначенный позднее президентом Рузвельтом на пост министра земледелия. Но с каким завидным упорством Росов пытается навязать читателю якобы ведущую роль Хорша в широкомасштабной культурно-просветительской деятельности Рерихов: «Н.К.Рерих просит на поддержку монгольского проекта более миллиона долларов. Хорш с легкостью говорит “об ошибках Гуру”. Причиной недовольства выступают деньги. “Они не появились при профессоре Рерихе”. Значит, финансовое бремя снова ложится на плечи действующего президента Музея»[12]. «В какой-то мере Луиса Хорша можно понять, он защищал свое имущество»[13]. «Однако сам Хорш заявлял, будто Рерихи перестали быть членами правления “Мастер Института” и потеряли права держателей акций еще в 1928 году. Примерно такую же версию подтверждает и Фрэнсис Грант, расхождения лишь в незначительных деталях. Совет попечителей принял предложение Хорша за несколько лет до реорганизации с “согласия профессора Рериха и мадам Рерих”. Формально не имело значения, когда все происходило на самом деле. Рерихи в любом случае оказывались за бортом. Важен поступок Луиса Хорша. Весной 1935-го он решительно не захотел ввести своих “Отца” и “Мать” обратно в состав доверенных лиц»[14]. Росов в унисон с Хоршем трубит о якобы ключевой роли последнего в решении финансовых вопросов. После разрыва с предателями Е.И.Рерих писала: «Но старайтесь, где возможно, пресекать их политику распространения слухов о том, что Логван (Л.Хорш. – В.М.) субсидировал Азиатскую экспедицию. Ведь все trustees знают, что на эту сумму он получил картины. Неужели он полагал получить целый музей, почет и положение, и все это – даром? И сколько из полученной суммы ушло на экспедицию и на покупку усадьбы, часть которой с двумя домами отдана была Н.К. под Институт “Урусвати”? Если он перечисляет данное им тогда, когда он имел на то все возможности, то ведь и мы можем начать перечислять данное нами тогда, когда мы не имели возможностей. Все измеряется пропорционально…»[15] Также из писем Е.И.Рерих известно, что Л.Хорш был не единственным, кто делал культурные пожертвования: «Жертвовала и давала в лоан Катрин, жертвовал Стокс, жертвовала Сутро, давал Крэн, затем мы приняли на себя значительную часть расходов как по Институту “Урусвати”, так и по Европейскому Центру, уже не говоря о тысяче трехстах долларах из Хиссовских денег и пр. Таким образом, ко всем пожертвованиям до тысячи девятьсот тридцать первого года присоединится очень крупная сумма и всей последующей помощи Учреждениям. Потому Хорш имеет право называть себя крупным жертвователем, но не имеет никакого права утверждать, что лишь он поддерживал Культурные Учреждения»[16]. Так что Хорш «пришел уже на готовую пашню»[17], и именно «музей положил основание всему социальному положению г-на Хорша…»[18]. И еще: «Так не забудем, что имя Н.К. и мои письма открыли им все двери и дали все возможности. Они принимались по первому телефонному звонку и с самым дружественным приветом, но они воспользовались этим, чтобы предать самым низким образом»[19]. Примечательно, что в книге Росова приводится портрет Л.Хорша, выполненный рукой С.Н.Рериха в 1931 году. Диву даешься, как точно еще не достигший 30-летия художник ухватил истинную сущность портретируемого. Мозаичность выбранной художником манеры письма отражает внутреннюю несостоятельность Хорша. Вот она, великая сила искусства, проявляющая на физическом плане все то, что временем еще сокрыто! Все та же подтасовка фактов используется Росовым и при описании обстоятельств, предшествующих предательству Хоршами Рерихов. Он в очередной раз дезинформирует читателя, взращивая в его сознании недоверие в правильности действий как самих Рерихов, так и их Учителей: «С зимы 1935-го он (Г.Уоллес. – В.М.) вел “двойную игру”, поддерживая отношения отдельно и с Грант, и с Хоршем. (Таково было указание Е.И.Рерих)»[21]. В действительности же за этой якобы «двойной игрой» стояло недоступное для понимания Росова главное – Великий Космический План по переустройству мира. О нем хорошо известно из писем Учителей. Для воплощения в жизнь подобных кардинальных изменений требовалась поддержка мировой политической элиты. После того, как в 1926 году правительство Советской России не приняло Вести с высот Гималаев, ставка в реализации Великого Плана была сделана на Америку. 14 сентябряя 1933 года Елена Ивановна записала в своем дневнике: «России суждено слишком много, но она упорно не хочет принять Благодать. Она сама себя толкнула во тьму, и вы сами видели, как легко она отказалась от своего спасения. Вместо внимания была насмешка, вместо разума было кощунство.Теперь она может в любой час получить высшее благо, но она не хочет взять моего Плана, теперь попробует Рузвельт. Хватит ли у него ума? Сейчас Америка пройдет через великие испытания»[22]. Часто, говоря о роли личности в истории, упускают из виду главное лицо, на которое невозможно воздействовать ни с какой стороны. Это – Космическое Время, при соблюдении сроков которого самое невероятное может осуществиться, даже если нужно через игольное ушко протащить двугорбого верблюда. Главное было в стремительности действий, что подразумевало преданность и согласованность всех сотрудников при точном соблюдении сроков. В таком избранничестве необходимо было совершить невероятное – победить самих себя и стать сознательными сотрудниками. Но этот процесс тормозился в своем развитии. Учителя хорошо понимали, с кем имеют дело: «Мука у средины не чиста, но купить новую нет денег»[23], – было сказано, в частности, о Л.Хорше. 7 июля 1934 года Елена Ивановна записала в своем дневнике слова Учителя М.: «В Америке пора действовать не по-семейному, но по-государственному. Идет Великое Время, когда вторжение, хватание и интимность могут погубить Великое начинание – так пусть запомнят»[24]. Время диктовало свои условия, и потому, чтобы идти с ним в ногу, менялись стратегия и тактика. Отношения же среди американских сотрудников накалились до предела. Осенью 1934 года Н.Хорш заявила Н.К.Рериху, что они с мужем не хотят иметь никаких отношений с З.Г.Фосдик и Ф.Грант. К весне того же года относятся несколько дневниковых записей самой З.Г.Фосдик: «Но Н.К. и Юрий видят, как забрали власть в свои руки Логван и Порума (Луис и Нетти Хорш. – В.М.)»[25], а также: «Днем Н.К. мне сказал, что ему вчера на собрании не понравился смех Порумы – недобрый смех! И при этом выражение ее лица тоже было недобрым. Это Н.К. сказал к тому, что можно дать сто обращений, в смысле вчерашнего панегирика Луиса и Порумы по случаю приезда Н.К., но они ни к чему без сердца»[26]. В силу особого стечения обстоятельств назрела необходимость прямого выхода на президента США Ф.Рузвельта, не делая его заложником своего непосредственного подчиненного в лице министра земледелия Г.Уоллеса. Как было сказано Учителем Е.И.Рерих: «...что Рузвельт примет от тебя, он откажет Галахаду (Уоллесу. – В.М.)»[27]. Как известно, одной из целей завязавшихся отношений между Ф.Грант и Г.Уоллесом была подготовка встречи Н.К.Рериха с президентом Рузвельтом. Росов нигде в своей книге не упоминает главного – Г.Уоллес и Ф.Грант не справились с возложенной на них миссией. Бросая в адрес Е.И.Рерих завуалированные обвинения в якобы одобрении ею «двойной игры» Г.Уоллеса, Росов в свойственной ему манере в очередной раз совершает подлог, выдавая последствия упущенных Г.Уоллесом и Ф.Грант возможностей за непоследовательность действий самих Рерихов. Е.И.Рерих в письме Н.К. и Ю.Н. Рерихам так писала о причинах несостоявшейся встречи Н.К.Рериха с президентом Рузвельтом: «Пришли письма от Модры (Ф.Грант. – В.М.) с копиями посланий Галахада к ней <…> Так, он <…> описывает свою беседу с Шатким (Рузвельтом. – В.М.) о Фуяме (Н.К.Рерихе. – В.М.). На его замечание, что Фуяма замечательный человек, Шаткий ответил, что он давно интересуется им. Тогда Галахад сообщил ему, что Фуяма приезжал, но он, Шаткий, был так занят, что он не нашел времени сказать ему об этом. На что Шаткий просил его в следующий приезд Фуямы предупредить его за несколько дней вперед, чтобы он мог уделить ему целый вечер. Теперь ясно, какие возможности проспал наш Друг! Но, как говорится, что с возу упало, то пропало. Пишу Модре, чтобы она не обольщалась никакими уверениями со стороны Друга и постоянно имела в виду его свойства и зорко следила бы за его действиями. Она теперь старается уверить меня, что Фуяма сам не хотел видеть Шаткого. На что пишу ей на основании слов Владыки, что это ложь»[28]. В дневнике З.Г.Фосдик приведены слова Н.К.Рериха: «Говорил об Уоллесе: не очень доволен им, он, оказывается, и письма-то сам не пытается написать, а подсунуть Франсис, чтоб она писала <…> Да и со своим подчиненным он держится так, будто он его боится, недостойно, вместо того, чтобы прямо представить его Н.К., сказав, что это глава экспедиции. Не государственно!» [29] Так время было упущено, поэтому Учителем было сказано: «…больше не будем говорить о великой миссии, порученной Модре и Галахаду, ибо она не свершилась и иссякла»[30]. Необходимо было в кратчайшие сроки найти новые каналы выхода на президента Соединенных Штатов. И тогда Учителя вынуждены были доверить эту миссию Л.Хоршу. Как записала 7 октября 1934 года в своем дневнике Елена Ивановна: «Твоя воля будет исполнена Логваном <…> Нужно спасать дело…»[31]. 10 октября 1934 года Е.И.Рерих написала свое первое послание президенту Рузвельту. 7 ноября 1934 г. Луис Хорш лично передал его в руки президента. Росов приводит в книге слова Рузвельта, записанные Хоршем в дневнике: «Это письмо – я ждал его, нисколько не удивлен и знаю о нем». Затем он сказал: «Передайте Матери, что это “чрезвычайно интересно”, и она должна продолжать посылать мне Послания»[32]. Через четыре дня после встречи Хорша с Рузвельтом, 11 ноября, Елене Ивановне «было Указано о нарушенной Иерархической Цепи»[33]. Как она писала позднее: «Несомненно, между ними (Хоршами и Эстер Лихтман. – В.М.) были установлены какие-то особые сообщения, ибо телеграммы все шли на ее имя, причем они никогда не давались мне в руки, и когда я раз потребовала, то она быстро вышла из комнаты и вернулась с отрезанным концом, на что я ей указала и спросила – зачем она делает это?»[34] 19 декабря 1934 года Л.Хорш передал Рузвельту второе послание Е.И.Рерих, написанное ею 15 ноября того же года. 31 января 1935 года Л.Хорш, имея за плечами две встречи с Рузвельтом, наконец-то познакомился с Г.Уоллесом и передал ему письмо от Е.И.Рерих. Оно впервые пришло к нему, минуя Ф.Грант: «Потому, если Вы готовы хранить Указания, которые идут от Владыки Шамбалы непосредственно ко мне, если Вы знаете, как Полководцы хранят сокровенные Указания, то доверенный мой передаст Вам лично мое послание. Это мое предложение, и все Указания, которые будут переданы Вам, должны знать лишь Вы, и никто больше. Если Вы согласны, то сообщите об этом для передачи мне, и, когда время придет, он передаст Вам лично то, что будет Указано»[35]. Как только Э.Лихтман узнала о состоявшейся встрече Хорша с Уоллесом, она быстро отправилась в Америку, на ходу придумывая причину своего отъезда. Впоследствии Елена Ивановна так писала об этом: «…совместно со своими соучастниками она решила, что ей необходимо вернуться в Америку и присутствовать на торжестве подписания Акта в Вашингтоне и для успеха дел подойти ближе к Уоллесу. Для этого она испросила у меня рекомендательные письма для себя и четы Хоршей к Уоллесу, что я в полном доверии и сделала. Они были приняты самым сердечным образом, о чем свидетельствует присланное мне после их встречи письмо самого Уоллеса. Но этого им было мало, они хотели всецело и исключительно завладеть этим человеком для своей личной выгоды (должно быть, для биржевых операций), и для этого им понадобилось прежде всего поссорить его с мисс Грант. Это им удалось блестяще. Что они наговорили ему про нее, до сих про в точности мы не знаем, но он в самой грубой форме отказался ее видеть и иметь с ней какие-либо сношения, и мне было предложено сноситься с ним через г-на Хорша»[36]. 8 марта 1935 года Л.Хорш вместе с Э.Лихтман пришли на встречу с Рузвельтом, и та передала президенту 3-е послание Е.И.Рерих, в котором Елена Ивановна утверждала Эстер своим доверенным лицом: «Г-н Президент, это послание будет передано Вам через мою верную посланницу. Вы можете доверять ей так же, как и моему первому посланнику»[37]. 14 марта 1935 года состоялась вторая встреча Рузвельта с Э.Лихтман, на которой присутствовал и Хорш. Росов приводит дневниковые записи Хорша о посещении президента: «Речь шла о валютном рынке и других финансовых проблемах… Мы пообещали прояснить волновавшие вопросы. Господь позволил нам дать Стефану (Рузвельту. – В.М.) несколько ответов, исходивших словно из Ашрама»[38]. Так произошел подлог, коварно подготовленный Л.Хоршем и Э.Лихтман. Добравшись до вершины власти, скрытые дотоле пружины выстрелили, откровенно обнажив материальную сущность каждого из фигурантов этого странного симбиоза. План Учителей в одночасье был попран. Накануне, 13 марта, Елена Ивановна получила предупреждение, зашифрованное в видении: «Было сумрачно, и черные стволы деревьев сплошною стеною окаймляли с двух сторон узкую тропу. Я шла впереди, за мною сотрудники, вступила смело и застряла между первыми же стволами, пришлось употребить усилие, чтобы высвободиться, и затем уже продолжать путь боком. Тропа была короткая»[39]. Тем не менее силам тьмы не удалось остановить запущенный усилиями Учителей маховик по продвижению Пакта Рериха. Он достиг своего апогея – 15 апреля 1935 года в Белом Доме состоялось его подписание в присутствии президента США Франклина Делано Рузвельта и представителей государств Южной и Центральной Америк. В этот же день, как пишет Россов, «произошла и вовсе настоящая подмена. Президенту вручили письмо не от Елены Рерих, а от ее наместницы. Причем письмо не имело авторства… Из псевдогималайского послания следовало, что на злобу дня вышел вопрос о серебре. Хорша очень волновало состояние валютного рынка в Китае. При посредничестве Эстер и ее дара принимать послания из воздуха он решил перевести проект “Канзас” на серебряные рельсы». В частности, в этом письме сообщалось: «Народ Китая возмущен колебаниями курса серебра, а следовательно, фундаментальный принцип будет представлять собой гуманный акт – предоставление продовольствия для народа. Так Америка станет великим противовесом, а президент Рузвельт – спасителем нуждающегося Китая»[40]. Правда, дальше констатации факта Росов не пошел. Несмотря ни на что, Учителя продолжали бороться за души предателей, стараясь как можно дольше удержать их от падения во имя успешного завершения дела. Как писала Е.И.Рерих: «С самого момента подхода г-на Хорша и его супруги, мы были предупреждены о том, что с ними нужно быть осторожными и что дух их может не выдержать. Хоршу было сказано: “Динарий, проклятий дитя, не заступи путь свету”»[41]. Но «именно нужно уметь идти против очевидности, когда Владыка указывает идти»[42], – констатировала Елена Ивановна. Спустя месяц после подписания Пакта она обращается к Нетти Хорш: «Еще раз повторяю, передайте моему человечку (Э.Лихтман. – В.М.), как я огорчена тем, что не получила от нее очень важную информацию; она, конечно, должна помнить, как Владыка всегда настаивал на том, чтобы меня оповещали обо всех подробностях. И теперь было повторно Указано о необходимости того, чтобы я знала все Сообщения, даваемые в Америке. Если мой человечек не имеет времени писать обо всем, работа эта должна быть разделена между Вами тремя. Мне нужны подробности бесед с г-жою Мюррей (Рузвельтом. – В.М.) и того, что было передано ей от моего имени»[43]. А в своем письме к Н.К. и Ю.Н. Рерихам, находившимся в Маньчжурской экспедиции, она писала: «В Америке тоже большая кухня, и идет процеживание через иерархическое начало новой наместницы Ояны (Э.Лихтман. – В.М.) всех сообщений <…> Ведь нам нужны благие результаты, и если они могут быть сделаны лишь при самовозвышении и самоутверждении каких-то лиц, то пусть они это имеют, время все поставит на место <…> Пусть временно не те головы носят лавровые венки. Нужно знать природу сотрудников <…> А пока получаю сладчайшие письма со всякими уверениями в нерушимой преданности и т.д.!!!»[44] 3 июля 1935 года состоялась встреча Рузвельта с Г.Уоллесом, Л.Хоршем и Э.Лихтман, после которой Г.Уоллес вступил на путь открытой конфронтации с Н.К.Рерихом. Судьба Маньчжурской экспедиции была предрешена точно так же, как и начавшегося впоследствии судебного процесса. Учителями были приняты все меры, чтобы удержать Рузвельта от падения, но радиус действия был ограничен окружившими его предателями. В письме к Рузвельту от 12 декабря 1935 года, так и не попавшем в руки адресата, Елена Ивановна писала: «Уже несколько месяцев я пытаюсь найти возможность предупредить Вас, что те двое, которые передавали мои послания, оказались предателями на 14-ом году сотрудничества, и я вынуждена лишить их моего доверия. Поддавшись жадности и амбициям, они нарушили святое доверие и передали Вам в апреле свой собственный совет относительно некоторых финансовых вопросов (серебро), выдавая его как исходящий через меня из Истинного Источника. Этот Источник предупредил меня о совершенном предательстве… <…> Когда они увидели мое возмущение их поступком и осознали серьезное последствие последнего, то, движимые страхом и ненавистью, вступили на путь открытого предательства и решили не только порвать с нами, но и начать отвратительную кампанию по дискредитации нашего имени, чтобы уничтожить нас как свидетелей их предательских действий»[45]. Приведенные Росовым выдержки из дневника Хорша о состоявшейся 28 января 1936 года очередной встрече «тройки» (Уоллес, Хорш и Лихтман. – В.М.) с президентом свидетельствуют о том, что именно Рузвельт сыграл роковую роль в судебном процессе «Рерихи против Хоршей»: «Галахад (Уоллес. – В.М.) сообщил об отзыве экспедиции с 1 февраля 1936 года. Стефан (Рузвельт. – В.М.) отозвался: “Мы больше не нуждаемся в его услугах”. Я рассказал [Стефану] о судебном процессе, решение в котором предстоит вынести судье Р. Он ответил: “Это просто. Я помогу”. И написал для себя имя [судьи] Р. на листке бумаги. Мы попросили позволения держать его в курсе тяжбы, и он дал согласие»[46]. А через два месяца предатели уже имели благоприятный для себя исход дел: «Мы поблагодарили его (Рузвельта. – В.М.) за помощь с судьей Р. Он радовался, что мы выиграли процесс»[47]. Вот так при непосредственном участии президента Рузвельта плоды 14-летней созидательной деятельности Н.К.Рериха в Америке, украденные иудами в лице супругов Хорш и Э.Лихтман, оказались собственностью предателей. Впоследствии Е.И.Рерих на вопрос о том, что означал ее сон о Рузвельте, получила ответ Учителя: «Его двуличность. Такому типу было все дано, и он предал все»[48]. Так, взяв все блага материального переустройства своих земных жизней, предатели нанесли удар в самое сердце Е.И.Рерих и стали пособниками вечного преследователя Конрада, от козней которого ее всегда оберегал Учитель. «Падший ангел стремится к сближению с сердцем, принадлежащим к высшему огненному Праву»[49], – эти слова Учителя Елена Ивановна записала за несколько дней до передачи Л.Хоршем ее первого послания президенту Рузвельту. Позже она писала: «Да, источник Ояны не кто иной, как Конрад, да кроме того, рука ее не честная. Я много раз замечала эти манипуляции, но жизнь так сложна! Она видела наше недоверие в правильности некоторых сообщений и утаила озлобление. Мне не разрешалось тогда оспаривать их»[50]. Вспомним также позицию другого Великого Учителя Планеты. В отношении Хьюма Учитель К.Х. в письме Синетту писал: «Я не требую от вас, чтобы вы проявили к нему дружелюбие <…> но чтобы вы просто откладывали открытый разрыв до того часа, когда дальнейшее затягивание уже станет непростительным. Никто из нас не должен ставить под угрозу дело, чье продвижение является более высоким долгом, чем личные соображения»[51]. Потому еще более понятны будут полные горечи строки из письма Е.И.Рерих от 31 мая 1936 года: «Но обвинения в ограниченности за то, что якобы не распознали жулика, конечно, неосновательны. Нужно знать все те невозможно тягостные условия, при которых нам приходилось работать, и условия эти не расскажешь первым встречным»[52]. Обращает на себя внимание и тот факт, что в книге целенаправленно доминируют второстепенные персонажи, важность которых подчеркивается росовской риторикой: «… Именно Грант выступила непосредственным очевидцем и участником маньчжурской эпопеи, “единственным свидетелем, практически ежедневно поддерживавшим контакт с Уоллесом на протяжении трех лет”»[54]. «Но с того самого момента, когда решение о Вашингтонской конференции было утверждено, личности Уоллеса придается особенное, таинственное значение <…> Во время встречи с министром она (Фрэнсис Грант. – В.М.) уже знает, что Уоллес был Братом Белой ложи и одним из больших работников»[55]. «…На Уоллеса ложилась новая обязанность – двинуть Нобелевскую премию»[56]. Как пишет Е.И.Рерих: «…превознести имена второстепенные – показывает на утрату соизмеримости, что равносильно падению духовности»[57]. Истинный ученый, прежде чем выразить свое мнение, досконально изучает все аспекты заявленной темы: вбирает, синтезирует, выкристаллизовывает главное. Росов же, увлекшись новыми изысканиями, так и не смог отделить зерна от плевел – дневниковые записи Л.Хорша и Ф.Грант ему оказались ближе. Он оповещает читателя о своих планах по созданию очередной книги с новыми «героями»: «В глубине исторической сцены за кулисами стояли и другие участники событий – Луис Хорш и Эстер Лихтман. Но это совершенно отдельная история, со своими не менее интригующими обстоятельствами»[58]. Интриги, интриги, интриги и звание... Вот и все, что волнует автора в выборе между вечностью и сиюминутностью. Из философского наследия Е.П.Блаватской известны изречения Учителей, что Они – не Боги, и даже Учитель Их Учителей – тоже не Бог. Признание Учителя М. Елене Ивановне: «Мы Сами на испытании»[59] – свидетельствует о том, что Они тоже проходят испытания, пусть на высокой, но тоже ступени ученичества, в чем и состоит один из законов эволюции. Это изречение Учителя не сделало Их менее Великими в глазах вдумчивого читателя, который не станет судить произошедшие американские события меркой Росова и ему подобных. Все работает на Будущее: «Король умер. Да здравствует Король!» Ерничание Росова не испортит нашего истинного отношения к жизненному подвигу семьи Рерихов. «Существует еще одна поразительная метаморфоза, – пишет Росов. – Очевидный крах проекта “Канзас” и разгром Рериховского музея не стали непоправимой трагедией. Это всего лишь упущенные возможности. На Гималаях Рерихи верят в 1936 год, надеются на воплощение Великого Плана. Их уверенные голоса долетают до Америки»[60]. Время отодвинуло его осуществление. Но рано или поздно все возвращается на круги своя. Новый виток эволюционной спирали принесет и новые возможности. И это необратимо. Примечания |
Copyright © 2008-2024 Санкт-Петербургское отделение Международного Центра Рерихов
Жизнь и творчество Н.К.Рериха | Выставки | Экскурсии | Научное направление | Защита Наследия Рерихов
|
|