…Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…

— Бабушка, если избушка без окон и без дверей, то как же Иванушка туда попадет?

— Как попадет? — Бабушка задумалась. Помнишь, в конце каждой сказки говорится: «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам — урок?»

— Какой же здесь урок? Про эту избушку Александр Сергеевич, наверное, для рифмы написал, чтоб складней получалось.

— Может, оно и так, да только сказки русские мудрые. — Бабушка опять задумалась.

— Что же у нас сказки такие чудные?

— Так и вера у нас православная сама дивная.

— Разве в сказках о Боге говорится? — удивилась девочка.

— О многом говорится. — Бабушка надолго замолчала… — В церковь нашу старичок один хаживал. Добрый такой был, весь собой ладненький. Только что-то не видать его давно. Может, болеет, а может, и помер, — старенький он уже был совсем. Книг мы не знали, а он нас наставлял, бывало, как молиться надобно:

«Потщись войти во внутреннюю свою клеть, и узришь клеть небесную; потому что та и другая — одно и то же, и входя в одну, видишь обе». А еще он так говорил: «Вот, если будешь чист, то внутри тебя небо, и в себе узришь ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку ангелов». Говорил, что так поучал святой один.

— Бабушка, «клеть» — это наша грудная клетка?

— Может, и правда, она.

— Значит, избушка, она как клеть, в которую человек должен войти?

— Старичок нам так еще объяснял. Говорил: «помести ум свой в клеть сердца твоего». В жизни как бывает? Человек умный — да злой. Другой же добрый — да дурак. По доброте своей и дурак. У нас на Руси таких Иванов-дураков пруд пруди. Только в сказке ли, в жизни, он рано или поздно все равно побеждает, потому что доброму — Бог помогает. Так в народе говорят.

— Бабушка, что значит «ум в сердце поместить?»

— Ум-то разный бывает. Бывает, и слово сказать не можешь, и себе самому не объяснишь. Да только сердцем знаешь, что правда за тобой. Тем, кому Бог ума не дал, они пo сердцу дорогу нб небо отыщут. А у кого сердца нет, им с умом тяжко бывает, мучает он их. Горе, оно и впрямь от ума случается. Говорят, по совести поступай, значит, пу сердцу. Вот она, совесть, и есть ум твой сердечный.

— Запуталась я совсем, бабушка. Неужто такие сказки мудрые, что в них все про все написано? И зачем избушка, перед тем как туда Ивану попасть, поворачивается к нему передом, а к лесу задом? Избушка на курьих ножках, это на куриных, что ли?

— Не слышала такого, чтобы на куриных.

На дворе хлопнула калитка, под окном раздались шаги, заскрипели в сенях половицы, и в распахнутой двери показался дядя девочки, щурясь от света и радостно улыбаясь:

— Вот и Настенька на каникулы пожаловала. Давненько, давненько не виделись. Ну, здравствуй, мама. — Дядя наклонился к бабушке, и они трижды расцеловались.

Пока дядя раздевался, Настенька поставила чайник на плиту, а бабушка стала доставать из буфета печенье, хлеб и варенье. Достала масленку из холодильника, да дядя замахал руками, сказав, что не голоден. Чай скоро поспел, а Настенька с дядей, пока бабушка серебряной ложечкой насыпала заварку, сели за стол, и Настенька спросила:

— Мы тут с бабушкой о сказках говорили. Вот и непонятно получается: почему ножки у избушки не куриные, а курьи?

— Эко, куда вы забрались, — дядя, любивший порассуждать, закинул руки за голову и довольно потянулся. — Может, слово «курьи» и значило что-то, может «курень», а может, еще что, да только корень его «кур» — необычный, — дядя принял у бабушки чайник и стал разливать кипяток. — Иван ведь говорит: «Стань ко мне передом, а к лесу задом», — так он и попадает в обернувшееся сказочно-неземное царство. Да и у самого Ивана от избушки, в которой жила Баба Яга — костяная нога, жизнь по-иному поворачивается. Начались и новые испытания, и счастье свое он обрел. Избушка-то с Бабой Ягой в каждой сказке, как дверка перед жизнью новой. Значит, место, откуда у Ивана новая дорожка жизни разбежалась — не случайно. В избушке Иван-царевич обретает знание, как вернуть свое утерянное по недалекому уму или из-за происков Змея счастье — Василису Премудрую. Премудрость-то по-гречески значит София. И София эта Премудрая — Иванушкино счастье, не на земле, а в Духе пребывает, не от мира она сего. Счастье и радость, они ведь и есть эта особая Мудрость, которая не от земли, а от Вечного Дыхания Жизни. Отец Серафим говорил: «Под Царствием же Божиим Господь разумел благодать Духа Святаго. Вот это Царствие Божие теперь внутри нас и находится, а Благодать Духа Святаго и отвне осияет и согревает нас и, преисполняя многоразличными благоуханием окружающий нас воздух, услаждает наши чувства пренебесным услаждением, наполняя сердца радостью неизглаголанною».

Чтобы достичь Царства Божьего, для этого дано сердце, как орган мира высшего. Ведь после этой избушки Иванушка словно в иной, неземной мир попадает: здесь и звери, и растения, и предметы человеческими голосами разговаривают, и реки огненные, — много чего необычного. Да только добраться до счастья своего можно, если про себя забыть: кому последний кусок хлеба отдать, за кого в бою свою жизнь положить. А препятствий на пути Иванушки сколько. Они как посвящение в высшую мудрость — не преодолеешь, счастья не увидишь. Мудрость же, Царствие Божие, свет наш, сторожит Враг ночной. Если глянет внутрь себя человек, на самом своем дне увидит он, как враг его, змей, калачиком свернулся. Враг-змей как ум, — извивается, да совести супротивится. Только ум этого Змея — не Премудрость царевнина. Как у Василисы свет да тепло, так у Врага-змея — тьма и холод. Победишь эту тьму и холод, со светом пребудешь. А коли он тебя победит — рабом его тьмы останешься. И будут стоять друг против друга воинство света и воинство ночи. А поле их битвы — КУРУ зовется.

За морями, за холмами, далеко от земли нашей русской, на КУРУ-кшетра, поле Куру, 5000 лет тому назад, столкнулись в битве великой два древних рода Пандавов и Кауравов. Это были династии, как символы разъединения человека в своей основе, символы сил добра и зла. Это два принципа, неделимо царящих в мире, но разделившихся в людях. «На поле Дхармы (долга), на святом поле Куру, собравшиеся вместе горели жаждой сразиться…» — так начинается Бхагавад-Гита, или Песнь Господня. Эту Песнь поведал воплотившийся в то время в облик человеческий Бог индусов Кришна. В каждой были или легенде есть свой урок, который служит веками. Курукшетра — поле чести, долга и закона. Сражение на этом поле — это не только реальное историческое событие, но одновременно и наша внутренняя битва, наш духовный Путь. Гармония ума и сердца — вот к чему призывает Песнь Господня.

«Курукшетра — здесь, на Земле, — говорится в книге “АУМ”, — Армагеддон представлен земным полем. Древние священные битвы Вавилона тоже имеют земные наименования. Самое духовное на Земле названо».

Были ли другие битвы на поле Дхармы? Божественное провидение оставляет нам знаки, по которым мы можем увидеть в истории пересечение земного и небесного.

В 1380 году на поле Куликовом сошлась Орда Мамая с русским войском Дмитрия Донского. Землям, до поры сокрытым под сном вековым, пришло время взять на себя тяготы мира, полюса Света и правды. Земля русская приняла на плечи свой крест. С битвы на Куликовом поле начинается история Московского государства и Москвы. За воинами солнечной династии на Курукшетра стоял посланец сил Света — великий Аватар Кришна. И над Куликовым полем также простирались благословение и молитва собирателя и светоча земли русской Преподобного Сергия Радонежского. За битвой на Куликовом поле воссияла до того затерянная на евразийских просторах Русь, собрала воедино богатырские силы, приняла под свои покровы веру Христову, гибнущую во мраке средневековья. Через 73 года от Куликовой битвы, со взятием Константинополя турками наступает конец «тысячелетнего царства» Византии. Византия падает и отступает, но поднимается Новая Византия, Царство Московское. Не богатства земные, не личное счастье, но благо Мира всего взялась защищать русская вера.

Через пятьсот лет после изгнания Апостольской веры с Запада, уничтожения столицы Церкви — Византии, слуги тьмы, стянув все силы, предприняли последний бросок: развязав Вторую мировую войну, они попытались путем уничтожения славянских стран, и, главное, России — последнего оплота православной веры, окончательно разделаться с христианством. И вот, в 1943 году произошла одна из самых страшных битв второй мировой — битва на Курской дуге. Миллион жизней, унесенных за месяц боев, стали ценой победы на этом поле Дхармы. Впереди было еще два долгих года кровопролитных боев, но победа в этой битве ознаменовала перелом в Духе в пользу сил Света. Черная тень фашизма в духе была повержена. Победа земная стала и победой всего воинства небесного. Что же это была за война? Настало время, пророчествуемое древними мудрецами, когда сразились все силы Света и тьмы. И, как и было предсказано, — враг оказался повержен.

— Ну а что написано в учебниках школьных об этой войне, ты и сама знаешь, — закончил свой рассказ дядя Настеньки. — Вот уж поздно, пора домой собираться.

— Дядя, почему же ноги четыре?

— У кого ноги четыре?

— У избушки на курьих ножках, ног-то — четыре.

— Навыдумывали мы тут с тобой. Ну, представь себе, что жизнь нашей планеты, имеет, как четыре времени года, — четыре мировых века или цикла — называемых «Юги»: Сатия (светлая, золотая), Трета, Двапара и Кали-юга. Заканчивается одна, начинается другая, и так до бесконечности. Мы сейчас живем в четвертую, самую безблагодатную и тягостную югу — Кали, или черную. Но за ней неизбежным образом приходит Сатия-юга, или, как говорят, рай на земле.

— Значит, все битвы, чьи имена включают корень «КУР», — это битвы Света с тьмой, а на земле — солнечной династии Пандавов с лунной династией Куру? — поинтересовалась Настенька.

— И так и не так, — засмеялся дядя, — дело не в названиях. Битва никогда не кончается, а Иванушка всегда ищет свою Василису Премудрую. Но чтобы нeчто стало полем «КУРУ», оно должно для этого быть полем Дхармы или Долга, полем, над которым в небе идет битва сил Света с силами зла, а на земле начинается целая новая эпоха. Таких совпадений еще надо поискать. Мы-то обнаружили только три.