Виктория Молодцова
"Российская газета", 13 мая 1999 г.

На Руси издавна воля покойного была священной. Но, оказывается, когда речь идет о наследстве в крупных размерах, волю покойного можно и проигнорировать.

В «РОССИЙСКОЙ ГАЗЕТЕ» 19 марта 1999 года было опубликовано письмо известных деятелей культуры, науки и образования. Авторы письма, среди которых и Дмитрий Сергеевич Лихачев, призвали: картины, завещанные нашей стране отцом и сыном Рерихами, нужно вернуть в Международный Центр, носящий их имена.

8 апреля авторам письма на страницах «Российской газеты» ответил министр культуры РФ В.Егоров. Письмо уважаемого (и заслуживающего уважения!) Владимира Константиновича, к сожалению, не только не разрешило острую ситуацию, но и заставило задать вопрос: «Кто в очередной раз подставил очередного министра культуры?» Вопрос этот возник, в частности, потому, что в письме министра, которое готовил, конечно, аппарат Минкультуры, содержатся те же доводы, которые вот уже девять лет переходят из одного чиновничьего письма в другое. Главный мотив всех писем — не отдавать ничего и никогда!

В последнее время о Рерихах стали подзабывать. Да, великие, но кто такие, уже толком не знаем. Кто-то склонен считать Николая Константиновича чуть ли не диссидентом, хотя на самом деле он никогда не конфликтовал с теми, кто управлял Россией, никогда не порывал связи с Родиной.

В 1916 году заболевшему Николаю Рериху посоветовали сменить климат, он переехал на Ладогу, где начал писать этюды, прекрасные картины из серии «Карелия». Первая мировая война отрезала семью Рерихов от России, она переехала в Скандинавию. В Швеции, Норвегии, Англии и других странах Рерихи устраивали выставки, которые проходили с большим успехом. Картины приобретали музеи, частные коллекционеры, это давало семье средства на жизнь. Но самые ценные картины оставались всегда неприкосновенным фондом.

Когда в 1920 году Рерихи переехали в Америку, начался новый этап жизни и творчества Николая Константиновича. Он уже не только писал картины, не только организовывал выставки, но и создавал учреждения культуры. Потому что, как позже писал Святослав Рерих, «хотел воплотить свои идеалы, чтобы искусство вошло в жизнь, вошло широко, было доступно народу. Он говорил, что если мы украсим, обогатим нашу жизнь, введем искусство в больницы, тюрьмы, то у нас не будет тюрем, а больницы станут прекрасными домами исцеления». Замечательные слова, замечательные намерения, сегодня актуальные для России как никогда ранее.

Переехав в Индию по совету великого индийского поэта Рабиндраната Тагора, Николай Константинович, продолжая свое художественное творчество, работает над «Пактом», который должен был призвать человечество защитить искусство, памятники древности, дать людям понятие, что есть их общее, священное достояние.

Николаю Константиновичу Рериху не удалось при жизни посетить Родину, но он думал о ней всегда. В своем завещании он позаботился о том, чтобы Родине остался, может быть, самый ценный труд всей его жизни — картины. Душеприказчиком и распорядителем воли отца стал его сын Святослав Николаевич Рерих. Именно Рерих-младший привез картины отца в Россию, именно он стоял у истоков создания в нашей стране Фонда Рерихов. Его близким помощником, одним из руководителей Фонда, а потом и Музея, стала известный индолог Людмила Васильевна Шапошникова, которая долгие годы проработала в Институте стран Азии и Африки, более десяти лет провела в Индии, подружилась со Святославом Рерихом, вошла в мир творчества и идей Рерихов, приняла их всей душой.

В 1989 году Святослав Николаевич абсолютно неожиданно для Людмилы Васильевны присылает ей письмо с предложением стать директором будущего музея. Поначалу Шапошникова отказывается, а потом соглашается, возложив на свои плечи довольно сложную организационную работу.

В канун празднования столетия Рериха-отца Рерих-сын привозит на родину 288 картин и отдает их на временное хранение Министерству культуры СССР. Идея была такая: повозить эти картины по музеям России и показать их широкому кругу людей. Два-три года картины действительно путешествовали по стране, а потом их отдали (опять-таки на временное хранение!) в Музей искусств народов Востока.

Чего хотел Рерих-младший? Чтобы был создан общественный музей Н.К. Рериха. С ним согласилось Правительство СССР, которое подтвердило это своим решением от 4 ноября 1989 года. Музею выделили здание — «Усадьбу Лопухиных», но та была почти полностью разрушена и нуждалась в восстановлении. Ее восстановили в конце концов на народные деньги, не привлекая ни копейки государственных. Пока восстанавливали усадьбу, картины оставались все в том же временном хранении. Хотя, как известно, нет ничего более постоянного, чем что-то временное.

По мере того как создавались условия для хранения коллекции картин, и сам Рерих, и Людмила Шапошникова время от времени обращались в Минкультуры СССР с просьбой вернуть картины, хранящиеся в Музее Востока. Но ни музей, ни министерство сделать это не торопились. До 1991 года основной аргумент был таким — тем, кто просит вернуть картины, их негде хранить, а это ценное народное достояние. После 1991 года аргументы для отказа стали уже другими.

Дело в том, что раньше Музея Н.К.Рериха был создан Фонд Рерихов. Фонд назывался советским, что после 1991 года стало просто неприличным. Тогда собрание представителей рериховских обществ, отделений, филиалов, общественных организаций, сотрудничающих с Советским Фондом Рерихов, включая МИД РФ, постановило: «Изменить статус Советского Фонда на статус Международного Центра Рерихов». Казалось бы, что тут особенного? Одна и та же организация изменила свое имя, и все должно оставаться по-прежнему. К тому же Святослав Николаевич Рерих подтвердил: МЦР — правопреемник СФР. При утверждении устава Минюст, руководствуясь, конечно, самыми благими пожеланиями, слова о правопреемстве исключил, посчитав, что правопреемство определяется не уставом, а нормами гражданского права, другими правовыми актами, регулирующими защиту прав собственности и порядок разрешения имущественных споров. Решение Минюста сразу же вызвало много сомнений, но заместитель министра юстиции Г.Черемных всех успокоил: «Указанное распоряжение ни в коей мере не связано с решением вопроса о правопреемстве и праве собственности Международного Центра Рерихов на имущество бывшего Советского Фонда Рерихов». Иными словами, замминистра подтвердил: Центр — правопреемник Фонда. Но это разъяснение никак не отразилось на судьбе картин. Их не отдавали даже тогда, когда центр уже мог обеспечить условия хранения, заключив договора сначала с Музеем В.И.Ленина, а затем с Музеем МВД.

Энтузиасты из Центра Рерихов обращались к последнему министру культуры СССР — Н.Губенко, предъявляли документы, но Губенко сказал прямо, без обиняков: «Ничего мы вам не отдадим», — не аргументируя свою позицию, не затрудняясь объяснениями, почему он поступает так, а не иначе. Ушел СССР, пришла свободная Россия, сменился министр, но позиция и следующего министра была такой же, как и у Губенко: ничего не отдадим. Тогда в апреле 1992 года Святослав Николаевич направляет письмо Борису Николаевичу Ельцину. На него, первого Президента свободной России, он возлагал немалые надежды и просил его содействовать передаче Международному Центру Рерихов 288 картин, «незаконно удерживаемых Музеем искусства народов Востока». Ельцин откликнулся тут же: в Минкультуры пришло правительственное поручение от 4 июня 1992 года, и заместитель министра Т.Никитина отдала распоряжение подготовить картины к передаче. Но чиновники не собирались выполнять ни распоряжение Президента, ни тем более распоряжение замминистра.

Самое, пожалуй, парадоксальное в этой истории то, что за возвращение картин МЦР стал деятельно бороться Святослав Рерих. Человек, который подарил картины, поставил условие, видел, как это условие игнорируется, ничего не мог сделать и боролся с теми, кто мешал реализовать это условие.

После кончины Святослава Рериха, в феврале того же 1993 года, директор Музея Востока В.Набатчиков издает довольно странный приказ. Приказывая самому себе, он берет на учет и постоянное хранение не принадлежащие музею картины Рерихов. Основание приказа более чем странное: «в связи с необходимостью» и на «основании рапорта хранителя Фонда Рерихов, заведующей мемориальным кабинетом Рерихов О.В.Румянцевой». Вскоре картины без всяких на то законных оснований включаются в Государственный музейный фонд. Надежды на их возвращение становятся призрачными, но борьба за возвращение обостряется с невиданной силой.

Теперь чиновники не только не хотят отдавать картины, но хотят отобрать и здание, восстановленное на народные деньги. Директор Музея Востока В.Набатчиков обращается в апреле 1993 года к первому вице-премьеру О.Лобову и просит «помочь в передаче наследия Рерихов и «Усадьбы Лопухиных» Государственному музею Востока в бессрочное и безвозмездное пользование, что явится поистине бесценным подарком Правительства России к 75-летию музея, которое отмечается в этом году». Основание, что говорить, серьезное, и чиновники готовят постановление Правительства РФ о создании государственного музея Рерихов как филиала Музея Востока, которое выходит 3 ноября 1993 года.

Вслед за постановлением Правительства последовало секретное письмо А.Чубайса о необходимости изъятия у МЦР переданного ему наследия Рерихов. Основанием для постановления было так называемое письмо Девики Рани, вдовы С.Н.Рериха, которая якобы требовала создать государственный музей. Крупнейшая индийская актриса Девика Рани никакого представления не имела о том, какой должен быть музей: общественный или государственный. Для нее, как для каждой настоящей индианки, воля мужа была законом, и она не могла оспаривать ее, в отличие от российских чиновников.

Письмо, на которое чиновники ссылались, готовя постановление, было фальшивкой, его написала бывший секретарь Рериха Мэри Пунача, которую к этому времена уже уличили в краже ценностей Рериха и завели на нее уголовное дело. Тем не менее государственные чиновники не посчитали зазорным ссылаться на фальшивку.

Все вокруг твердили: надо решать этот вопрос в суде. МЦР обратился в Высший арбитражным суд. Тот, рассмотрев обстоятельства дела, в марте 1995 года отменил постановление Правительства РФ о передаче «Усадьбы Лопухиных» Музею Востока. По сути дела МЦР судился с Черномырдиным, который об этом не знал. Чиновники не посчитали нужным информировать премьер-министра о конфликте, зная чуждый всякому интриганству характер Виктора Степановича, который мог одним росчерком пера восстановить справедливость. Но чиновникам его росчерки были ни к чему. Как и справедливость.

Решение суда было окончательным и обжалованию не подлежало. Но! Через полгода после суда Минкультуры РФ обратилось в надзорную инстанцию Высшего арбитражного суда и добилось отмены решения. Ситуация стала абсолютно патовой. Каждую неделю МЦР слышал по телефону грозные предупреждения: готовьтесь, вас скоро попросят из усадьбы. И тогда Людмила Васильевна Шапошникова бросилась за помощью к мэру Москвы. Лужков сразу понял ситуацию и дал поручение заключить с МЦР договор об аренде особняка на 49 лет. Министр культуры Е.Сидоров и директор Музея Востока В.Набатчиков просили Лужкова отменить постановление правительства Москвы о передаче здания в аренду, но мэр стоял на своем и решения не изменил.

Шло время, в отремонтированных залах «Усадьбы Лопухиных» возникал истинно народный, негосударственный музей. Сюда ходили сотни посетителей, желавших насладиться творчеством великих Рерихов. Но коллекция музея была не полной, здесь экспонировались лишь Гималайские этюды Рерихов, а сюжетные картины оставались в Музее Востока. Сам собой напрашивался вывод, что коллекции нужно объединить, сделать одну, полноценную. МЦР снова обратился в Правительство. Вице-премьер Ю.Яров сказал: да. Такого же мнения придерживался теперь и вице-премьер Лобов. Вице-премьеры менялись, но каждый из них говорил заветное «да» и давал поручение Минкультуры. В 1996 году целых два поручения дал вице-премьер В.Кинелев, затем вице-премьер В.Илюшин, в 1997 году вице-премьер О.Сысуев. Первый вице-премьер Б.Немцов трижды давал поручение министру культуры Н. Дементьевой — в августе, ноябре и декабре 1997 года. Можно по-разному относиться к Борису Немцову, но как можно игнорировать поручения первого вице-премьера Б.Немцова?! Н.Дементьева, которая участвовала в открытии Музея Н.К.Рериха, сказала, что поручения вице-премьера «несерьезные» и коллекцию она не отдаст никогда, хотя ей пытались объяснить, что при включении картин в Госфонд не было сделано то, что полагается делать по инструкции и по закону.

На запрос МЦР с просьбой обосновать позицию, на основании которой частная коллекция включена в Государственный музейный фонд, Минкультуры ответило долгим и продолжительным молчанием.

Настораживает одно несоответствие. Рерих передал стране 288 картин. В своем ответе в «РГ» министр культуры В.Егоров называет цифру 282. А где еще шесть картин? Может быть, коллекцию и не отдают, потому что количество картин в коллекции уменьшилось и кому-то придется отвечать за эту убыль?

Недавно депутат Госдумы Вера Семеновна Савчук послала запрос вице-премьеру В.Матвиенко. Вице-премьер дала поручение Департаменту науки, высоких технологий, образования и культуры Правительства РФ, тот подготовил письмо-ответ депутату. Но текст письма вице-премьера не удовлетворил, она сказала, что в этой истории ей многое неясно. Валентина Ивановна дала указание провести экспертизу на уровне правительственной правовой службы, а пока попросила Минкультуры «с участием Международного Центра Рерихов внимательно рассмотреть этот вопрос». Как выполнило министерство поручение на этот раз вице-премьера В.Матвиенко? А никак! В центр никто даже не позвонил, не говоря уже о совместном рассмотрении. Замминистра культуры П.Хорошилов в очередном письме, подготовленном чиновниками за его подписью, предложил центру обратиться в суд.

Когда в нарушение закона коллекцию Рерихов «приватизировали», никто про суд не вспоминал. Почему, в самом деле, центр должен судиться? Ведь в этом случае ему потребуется заплатить определенный процент от стоимости картин, а это сумма для центра неподъемная.

Конечно, лично мне хотелось бы войти в положение Минкультуры и министра. Они ведь вроде бы отстаивают интересы государства. Но в данном случае поддерживать чиновников от культуры не хочется. Речь идет о достоянии народа, составляющего это государство, об общественном народном музее.

Ведомственные игры продолжаются, а пока они продолжаются, надежды создать настоящий полноценный музей, выполнить волю покойных Рерихов не представляется возможным.

Лично у меня надежда на Бориса Николаевича Ельцина и Валентину Ивановну Матвиенко. Неужто они не смогут помочь народному музею восстановить справедливость и обрести утраченное? Неужели чиновники окажутся сильнее Президента и вице-премьера? Что-то очень не хочется, чтобы это произошло.