Наталья Колесникова
Газета "Человек и Право", №16, 2000 г.

Эту телепередачу под рубрикой «Слушается дело» не раз переносили с одного дня на другой и даже с канала на канал. Наконец однажды вечером в марте по ТВЦ показали. Смотрелось как детектив! Да это, по существу, и есть детектив, в котором вот уже который год борются две непримиримые стороны — общество и государство. За каждой из этих сторон стоят конкретные организации и конкретные лица: Международный Центр — Музей имени Н.К.Рериха и его вице-президент Л.В.Шапошникова и Министерство культуры Российской Федерации, Государственный музей Востока и его директор В.А. Набатчиков. Борьба идет за ценности материальные (коллекцию картин Н.К. и С.Н.Рерихов) и морально-нравственные — исполнение воли ушедшего из жизни великого человека.

Конечно, судебное слушание на телеэкране — это не настоящий суд, это спектакль, и юридической силы его финал не имеет. Зато имеет могучую силу общественного резонанса. Что в нашем обществе, постигающем основы того, как следует жить согласно законам права и морали, немаловажно.

Стороны на телеэкране боролись всерьез: истец и ответчик, адвокаты и свидетели ломали копья. И в результате суд присяжных вынес решение, при котором морально-нравственная сторона вопроса и правовая слились воедино, как и должно быть по справедливости. Так завершилось дело на телеэкране. Но в действительности до такого финала еще далеко — тяжба тянется, вязнет в бумагах, подогревается кипением страстей…

Рерихи были патриотами. Их любовь к России была непоколебима. К России, но не к ее государственному строю. Оставшись после смерти родителей и старшего брата единственным наследником и хранителем всего богатейшего семейного творчества, Святослав Николаевич Рерих советскому и постсоветскому государству эти сокровища не доверил. И имел на то основания. С начала 1970-х годов он обращался к руководителям советского государства с просьбами принять у него наследие семьи, но на его письма чаще всего никто не откликался. Это пренебрежение и побудило его обратить свои надежды к российской общественности и ее конкретным представителям, людям, которых он близко знал. Поэтому, предвидя свой неизбежный уход из жизни, Святослав Николаевич завещал 288 картин отца и своих собственных, привезенных в 1974 году в Москву, не государству, а общественной организации.

Но организация — Фонд Рериха, Музей Рериха — возникла позже, а по прибытии на нашу землю полотна экспонировались на передвижных выставках, посвященных 100-летию Николая Константиновича. В промежутках между путешествиями по стране картины останавливались «передохнуть», т. е. поступали на временное хранение в Государственный музей Востока, и к ним там, очевидно, так привыкли, что стали считать своей собственностью. Но Святослав Николаевич в то время еще здравствовал и очень остро реагировал, словно предвидя, что с узурпаторами придется бороться. Он написал из Индии в Москву, напомнив, что работы его и отца предназначены не государственному музею, а общественному Центру, который должен «обладать значительной независимостью, гибкостью, возможностью функционировать поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы, напрямую выходя на международное сообщество».

Так писал С.Н.Рерих, и его письмо, опубликованное в июле 1989 года в «Советской культуре», послужило импульсом к созданию общественного Фонда Рерихов. В ноябре Святослав Николаевич, прибыв в Москву, выступил на правлении Фонда и еще раз подчеркнул свою позицию, весьма, надо сказать, дальновидную. «Многие организации, — сказал он, — и люди непременно будут просить и требовать какие-либо части наследства. При этом они будут ссылаться на данные им обещания и думать, что они могут наилучшим образом этим наследием распорядиться. Мы, однако, должны проявлять твердость и стремиться к тому, чтобы наследие сохранило свою целостность…» В марте 1990 года дарственная на наследие семьи Рерихов, включая коллекцию картин, находившуюся на временном хранении в Музее Востока, была оформлена — общественный Фонд официально принял дар.

Тут-то и началось! Не зря говорится, что когда занимаешь — берешь чужое, а возвращая долг — отдаешь свое. Музей Востока, подержав картины у себя, уже счел их своими. И при поддержке Министерства культуры вернуть Центру его собственность отказался.

В апреле 1992 года Святослав Николаевич предпринял новую атаку в борьбе с государством и его произволом. Он обратился к Президенту России Б.Н.Ельцину: «…Я передал Центру большую выставку картин моего отца и моих собственных полотен, которая долго находилась в ведении Министерства культуры СССР. Теперь эту выставку незаконно удерживает Музей искусств народов Востока. Очень прошу содействовать передаче ее Международному Центру Рерихов». В Министерстве культуры от Правительства последовало поручение, которое осталось невыполненным… Воля его была проигнорирована.

За годы, минувшие с тех пор, спор за наследство между Международным Центром Рерихов и Министерством культуры России приобрел еще большую остроту, оброс коллективными письмами, обращениями, тайными переговорами, решениями разных инстанций, которые истец упорно добывал, а ответчик с тем же упорством саботировал. Эта тяжба пережила уже четырех министров культуры, сейчас в нее втянут пятый. В ней задействованы могучие силы — именитые академики и общественные деятели, несколько вице-премьеров, теперь уже бывших, мэр Москвы…

Международный Центр Рерихов успел за эти годы буквально поднять из руин усадьбу Лопухиных и развернуть в ее великолепно отреставрированных залах многогранную просветительскую и культурную деятельность, включающую как постоянную экспозицию работ Рерихов, так и регулярно сменяющие друг друга выставки художников, близких им по духу. Лишь последние — отреставрированные в прошлом году — залы в левом крыле здания остались пусты: их стены ждут картин, которые спрятаны в хранилищах Музея Востока. Государство — как прав был, все это предвидя, Святослав Николаевич! — стоит насмерть.

Но должны же его представители как-то мотивировать свою позицию! Чтобы показать несостоятельность их аргументов, Международный Центр Рерихов инициировал показной суд на ТВЦ.

Пострадавшей стороне — истцу — удалось выступить перед телезрителями очень убедительно и доказательно и, в отличие от тех, кто пытался отстоять интересы собственников из системы Минкультуры, очень корректно и интеллигентно.

Как водится, в начале слушания истец — Международный Центр Рерихов, его вице-президент Л.В.Шапошникова — четко сформулировал суть претензий к ответчику: коллекция, подаренная Центру, незаконно удерживается (формулировка С.Н.Рериха по-прежнему актуальна!) Музеем Востока, намерено ли Министерство культуры России наконец вернуть картины по принадлежности?

Позицию ответчика изложил адвокат (представитель Минкульта на суд не явился); ответчик исковые требования не признает, считая, что истец не доказал, что является правопреемником наследия Рерихов. К тому же, заявил ответчик, в Центре нет условий для хранения столь ценной коллекции.

(Тут отвлечемся на мгновение от хода телесуда. Каждый, кто приходит в Рериховский Центр, на собственном опыте может убедиться, что там охраняется буквально каждая щель — повсюду стоят внушительного вида непреклонные ребята, без их санкции муха в эти метровой толщины кирпичные стены не проникнет!)

Кстати сказать, по ходу дела выяснилась и такая существенная деталь. За годы, которые коллекция провела в Музее Востока, она «усохла» на шесть единиц хранения. Святослав Николаевич подарил России 288 картин, а осталось 282. Куда делись шесть полотен — загадка, которую Минкульт, кажется, и не пытается разгадать.

А как распоряжается попавшими к нему картинами Музей Востока? Видят ли их люди или музей прячет их в запасниках? Представители Минкульта затруднились ответить на этот вопрос, из чего можно было заключить, что о систематической демонстрации картин из коллекции Рерихов речи идти не может. Лишь время от времени у входа в музей на Суворовском бульваре возникает очередь и поверх голов можно увидеть афишу с именами Рерихов.

Хранятся же картины, годами ждущие своей очереди появиться в экспозиционном зале, далеко не в идеальных условиях. Случаются аварии с водопроводом, недавно из-за такой беды пострадали некоторые экспонаты, картинам, как известно, сырость не на пользу…

Еще одна попытка представителей Минкульта подвергнуть сомнению способность общественного Центра беречь культурные ценности прозвучала совсем не убедительно и была тут же отбита Л.В.Шапошниковой. Сторона ответчика напомнила, что государственные музеи обязаны иметь свои реставрационные службы. А общественный музей? «У вас такой службы нет!» «Да, — ответила Л.В.Шапошникова, — своих мастерских у нас нет. Но и во многих государственных музеях, несмотря на то, что статус государственных их к тому обязывает, таких мастерских нет. Что и понятно — средств не хватает. Однако в Международном Центре Рерихов реставрационные работы постоянно ведутся — мастера трудятся на договорных началах».

Самый серьезный (по мнению ответчиков!) аргумент против возвращения картин законному владельцу был таким: С.Н.Рерих дарил коллекцию Советскому Фонду, советская власть еще существовала и советские организации еще не поменяли вывески на российские и международные, а теперь на этот дар претендует некий Центр! Доказать с помощью имеющихся юридических документов несостоятельность этого аргумента несложно. Имеющиеся в Министерстве юстиции учредительные документы по регистрации Международного Центра Рерихов «подтверждают факт создания этого Центра на основе Советского Фонда Рерихов, путем преобразования последнего по инициативе дарителя С.Н.Рериха в Международный Центр, что является определяющим при установлении правопреемства». Так сказано в распорядительном письме заместителя министра юстиции Г.Г.Черемныха (март 1993 г.), и спор по поводу правопреемства совершенно несостоятелен с юридической точки зрения. Но есть еще и этическая сторона вопроса.

О ней говорил призванный судом в свидетели Ю.Воронцов. Будучи послом СССР в Индии, он часто общался с С.Н.Рерихом, беседовал с ним, и Ю.Воронцов заверил, что Святослав Николаевич горячо стремился к тому, чтобы как можно большее число людей в России увидели коллекцию, и вообще намерен был отстаивать ее на Родине родителей, в музее, который, как он надеялся, будет там создан. И когда наконец его надежда осуществилась, о передаче картин в государственную собственность и речи не заходило.

И вот уже пятый министр культуры — М.Швыдкой утверждает (быть может, не вникнув как следует в суть вопроса?), что решать, кому принадлежит наследие Рерихов, надо в судебном порядке. Не в виртуальном (т. е. телевизионном суде), а в реальном судебном зале.

Может быть, действительно Центру Рерихов следует обратиться в суд? Может быть… Вопрос за малым: сколько это будет стоить истцу? Согласно закону придется уплатить госпошлину в размере 10 процентов от стоимости предметов спора. Коллекция Рерихов, по самой скромной оценке, стоит до 10 миллионов долларов. Центр, существующий на добровольные пожертвования приверженцев, средства, получаемые от музейной, концертной, издательской деятельности, десяти процентов от 10 миллионов долларов найти не в состоянии. («Голые будем…» — заметила Л.В.Шапошникова).

Вот так, шаг за шагом, поглощая довод за доводом, суд присяжных — пусть и виртуальный — пришел к выводу, что общественный музей достоин уважения не меньшего, чем государственный, и правда на стороне истца. Тот же путь, наверное, прошел бы и суд реальный и пришел бы к тем же результатам. Если бы нашлись у Центра Рерихов на этот суд средства, вынесен был бы тот же вердикт.

Но дело все-таки не в изыскании средств на иск к Минкульту. Дело в признании права человека — С.Н.Рериха — распорядиться своим имуществом, в элементарном — для цивилизованного общества — уважении к воле ушедшего. В правовом государстве законы должны действовать на всех уровнях, как в отношении отдельного гражданина, так и государства.