28 февраля 2014 г. в библиотеке Истории и культуры Санкт-Петербурга состоялась шестая лекция из цикла «Космизм в искусстве», посвященная жизни и творчеству выдающегося российского поэта А.Блока. С лекцией «Сама судьба мне завещала…» Космизм в поэзии А.Блока» выступила Е.Ю.Томша, руководитель научного направления Санкт-Петербургского отделения Международного Центра Рерихов.

Когда речь заходит об А.Блоке, бесспорно только одно – это выдающийся поэт России, столь же гениальный, как Лермонтов и Пушкин. «А.Блок один из величайших лирических поэтов – писал Н.А.Бердяев, - По нем можно изучать природу лирической стихии». Отмечают изумительную музыкальность поэзии Блока, виртуозное владение ритмом, совершенство формы стиха. Но, и при жизни поэта, и в наше время, сохраняется противоречивость оценок внутреннего содержания его произведений, и самой судьбы Блока. Д.Андреев назвал Блока «автобиографичнейшим из поэтов», и настаивал, что его стихи нужно понимать не как  «некие художественные величины, смысл которых - только в высоте их чисто поэтического качества да в заключенных в них отзывах на внешнюю действительность эпохи», а как «документы, зачастую совершенно буквально отображающие события и процессы его личной жизни». Выдающийся русский философ Н.А.Бердяев писал: «Судьба Блока ставит очень глубокую метафизическую проблему», и предлагал свое понимание жизненного пути и творчества поэта в статье «В защиту А.Блока», находя ему объяснение и оправдание.

            Прошло столетие, и мы имеем возможность взглянуть на судьбу поэта, его духовный путь и творчество с иных позиций: понимание метаисторического смысла времени, в котором жил и творил А.Блок, совершенно по-другому освещает поднимаемые вопросы, придает иное значение всему творчеству поэта. «В конце XIX – начале XX века началась Духовная революция в России, приведшая к явлению Серебряного века в ее культуре и философской мысли. Серебряный век принес с собой ослепительные вспышки расцвета искусства, литературы, философии, а также зарождение новой научной мысли» - пишет об этом историческом времени и его значении академик Л.В.Шапошникова. Духовные революции начинаются, прежде всего, с нового мироощущения в искусстве: наиболее чуткие его представители улавливают «дыхание Космоса» - веяние новых энергий, потока новых идей, призванных способствовать выходу человечества на новый виток духовной эволюции.  «Русская поэзия, литература и искусство конца XIX - начала XX вв. обладали профетичностью в очень высокой степени» - отмечает Людмила Васильевна в статье «Тернистый путь Красоты».

Даниил Андреев назвал это явление вестничеством. Вестник – это тот, кто, будучи вдохновляем Свыше, «дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных». Безусловно, Александр Блок был Вестником, его пророческий поэтический дар проявлялся уже в самых ранних стихотворениях, пророчеством оказалась и поэма «Двенадцать» - последнее, наиболее значительное его произведение. Ярким примером ощущения вестничества может служить стихотворение, написанное девятнадцатилетним поэтом, как отклик на знаменитую картину В.Васнецова «Гамаюн, птица вещая»: 

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных...
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых...
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..

Страницы биографии – повествования о внешних вехах жизни А.Блока, в рассказе лектора перемежались стихами – свидетелями внутреннего, духовного пути, полного поисков Идеалов и Смысла, испытаний, лишений, борьбы. Стихи о Прекрасной Даме – встреча поэта с Вечной Женственностью, Той, что была воспринята и воспета Вл.Соловьевым в его «Трех Свиданиях». К.И.Чуковский назвал эти явления "тайной тайн" Блока. По его словам, для поэта великой тайной была "та Таинственная, которой он посвятил свою первую книгу и которую величал в этой книге Вечной Весной, Вечной Надеждой, Вечной Женой, Вечно Юной, Непостижимой, Несравненной, Владычицей, Царевной, Хранительницей, Закатной Таинственной Девой. Таинственность было её главное свойство. Мы не знали, кто она, где она, какая она, знали только, что она таинственна".

Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.

О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.

О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая - Ты.

Отход от символизма ("Никаких символизмов больше: я не мальчик, сам отвечаю за все"), погружение в «лиловые миры первой революции» (по выражению А.Блока) и – стихи из циклов «Город» и «Страшный мир»:

Оловянные кровли -
    Всем безумным приют.
В этот город торговли
    Небеса не сойдут.

Все больше вторгается в творчество поэта великий город – «огни, и мраки и дома. Весь город мой непостижимый…». Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, и «сфинкса, с выщербленным ликом». «Это - Петербург нездешний, невидимый телесными очами», - пишет Д.Андреев.

Погружение в бушующий «лиловый мир» для Блока – вопрос честности. Да, он совершает «нисхождение» в пучины жизни, он открыт веяниям, пропускает их через себя и – дарит миру опыт, преображенный в прекрасной форме поэзии. «Писатель, может быть, больше всего — человек, потому-то ему случается так особенно мучительно безвозвратно и горестно растрачивать свое человеческое “я”, растворять его в массе других требовательных и неблагодарных “я”» - писал с горечью Блок.

Трагическое мироощущение, «угрюмство», свойственные большинству стихотворений цикла «Страшный мир», находят свое крайнее выражение в тех из них, где законы «страшного мира» приобретают космические масштабы:

Миры летят. Года летят.
Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, — который раз?

Мысль о роковом круговороте жизни, о ее безысходности с удивительной простотой и силой выражена в известном восьмистишии: 

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Исход из тупика «безвременья» все теснее связывался в сознании Блока с лирическим образом России, Родины. Он воспринял крушение надежд и ожиданий не как катастрофу, а как начало долгого, тернистого пути, сужденного и ему, и его родине. Любовь к Родине, переживаемая поэтом, столь сильна, что заставляет его воскликнуть:

О, Русь моя! Жена моя! До боли
     Нам ясен долгий путь!
Наш путь - стрелой татарской древней воли
     Пронзил нам грудь.

В третьей части цикла «На Куликовом поле» возникает прекрасный, одухотворенный Женский Образ. В нем – сила и чистота первых блоковских озарений, в нем – живой опыт духовного соприкосновения с Душой России:

И с туманом над Непрядвой спящей,
    Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,   
    Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
    На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
    На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
    Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
    Светел навсегда.

Куликовская битва для Блока – глубоко символическое событие  русской истории. Поэт предчувствовал, до уверенности, что этой битве суждено еще повториться, но уже на ином этапе истории, потому что Куликовская битва – это битва духа. Вера в силу родной страны, родного народа, глубокое мужество перед грядущими битвами – вот заключительный аккорд цикла.

Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.

Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал.- Молись!

Трагическое восприятие действительности у Блока с годами не только не ослабевало, но нарастало. Пережив горечь разочарований, испив отравы страстей, Блок мучительно осознает свое «падение», и считает неизбежным «возмездие». Об этом нам говорит стихотворение: «Как свершилось?» Поразительное по глубине понимания и по беспощадности оценки себе стихотворение.

Как свершилось, как случилось?
Был я беден, слаб и мал.
Но Величий неких тайна
Мне до времени открылась,
Я Высокое познал.

Поэт обозначает все вехи своего пути, и приходит к итогу:

Не таюсь я перед вами,
Посмотрите на меня:
Я стою среди пожарищ,
Обожженный языками
Преисподнего огня.

Позже, в письме к Андрею Белому он раскрывает основной смысл этапов пройденного им пути и содержание каждой из книг трилогии: «таков мой путь, теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе — «трилогия вочеловечения» (от мгновения слишком яркого света — через необходимый болотистый лес — к отчаянью, проклятиям, «возмездию» и — к рождению человека «общественного», художника, мужественно глядящего в лицо миру)».

Блок выбрал этот путь осознанно:

Благословляю все, что было,
Я лучшей доли не искал.
О, сердце, сколько ты любило!
О, разум, сколько ты пылал!

Пускай и счастие и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке —
Я не утратил прежний свет.

Глядят внимательные очи,
И сердце бьет, волнуясь, в грудь,
В холодном мраке снежной ночи
Свой верный продолжая путь.

Говоря о Серебряном веке как удивительном взлете российской духовной культуры, Л.В.Шапошникова отмечает профетический характер творчества его выдающихся представителей: «Пророки и поэты предсказывали бедствия и наступление ночи Апокалипсиса, философы осмысливали эту ночь, художники создавали загадочные и таинственные полотна, суть которых станет ясной много позднее».

В стихотворении «Два века» Блок пишет:

Двадцатый век... еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла.
Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла.

Наряду с этим и мрачными предчувствиями, поэт ощущает возможность преображения действительности, конца «старого мира». Эти настроения выразились, в частности, в стихотворении «Он занесен — сей жезл железный...»:

...И мы
Летим, летим над грозной бездной
Среди сгущающейся тьмы.
Но чем полет неукротимей,
Чем ближе веянье конца,
Тем лучезарнее, тем зримей
Сиянье Божьего лица.

В статье Н.К. Рериха «Огнь претворяющий» мы находим следующие, важнейшие для нашего понимания творчества А. Блока свидетельства:   «Много раз Блок повторял видение о лучах, о свете, об огне, преображающем Мир. И эти огни небывалые, и гремящие сферы, и светлый меч, процветший огнем, – все эти вехи Блок знал как нечто совершенно реальное».
Эпиграфом к этой статье служат строки из стихотворения Блока, написанного 1 ноября 1903 г.:

И тогда – в гремящей сфере
Небывалого огня –
Светлый меч нам вскроет двери
Ослепительного дня.

Н.А. Бердяев писал о А.Блоке: «У Блока была большая тоска по космическому преображению в красоте. Была минута, когда он в большевицкой революции пытался увидеть начало космического преображения и Прекрасную Даму. Потом он с ужасом оттолкнулся от ее уродства. (…) Сами творческие искания и блуждания человека имеют значение для уготовления и преображения мира, для нового неба и новой земли. (…) Пушкин знал много горестей и печалей, но знал и творческую радость, райскую легкость. Блок знает только горе, печаль, тоску и ад. Но можно ли за это в него бросить камень? Он также принадлежит вечной, преображенной России, России нового неба и новой земли, как и Пушкин. Ее уготовляют не только святые, подвижники, очистившиеся, увидавшие Божественный свет, но и тосковавшие, мучавшиеся, прельщавшееся и падавшие, но устремленные к высоте, к жизни преображенной в красоте».

В одном из своих писем А.Блок писал: «Если вы любите мои стихи, преодолейте их ЯД, прочтите в них о будущем». И о том же его стихотворение, прозвучавшее в завершение лекции:

О, я хочу безумно жить:
Всё сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, –
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь – дитя добра и света,
Он весь – свободы торжество!

Выступление сопровождалось показом видеопрезентации. Прозвучали отрывки из музыкальных произведений П.И. Чайковского и С.В. Рахманинова.